Гусеница, или сказка о превращениях и мечте.

Ноги, крылья… главное – хвост!

Темно-зеленая гусеница в серых пятнышках сидела на листике и питалась. Она неторопливо откусывала от листа маленькие кусочки и с сочным хрустом тщательно их пережевывала. Солнце светило ей в спинку, крона дерева шумела миллионами похожих листьев. Гусенице было тепло и сытно, а значит должно быть хорошо.

Но хорошо ей отчего-то никак не становилось. Гусеница пребывала в грустной задумчивости, а листиком хрустела скорее по привычке.

«Что я здесь делаю? И когда это уже, наконец, закончится» - такие мысли неспешно проползали в ее голове, также неторопливо, как солнце на небосводе. Вокруг гудели тяжелые шмели, занятые ответственным делом, беззаботно порхали разноцветные бабочки, где-то внизу суетились озабоченные муравьи. Все они давно уже перестали обращать внимание на гусеницу, только изредка подтрунивали над ней.

«Ну что, не отрастила еще крылья?»

«Когда же ты уже делом займешься?»

«Что, всё жуешь? Ну, жуй-жуй».

Гусенице было обидно это слышать, ведь она изо всех сил старалась поскорее превратиться в бабочку, и полететь чего-то там опылять, порхать и радовать чей-то глаз. В общем, пользу приносить. И даже пару раз у нее получалось закуклиться (нитку у паука стащила) и по нескольку дней просидеть в этом неудобном, темном коконе. Выбираясь из него наружу, она первым делом придирчиво осматривала себя со всех сторон, однажды даже слезла с дерева, чтобы рассмотреть свое отражение в луже. Но нет, крыльев у нее не прорезалось, и даже намека на изменения в области спинки она не заметила.

Больше всего ей досаждали мухи. Сами ничего толком не умея, они кружили роем вокруг гусеницы, надсадно жужжали и язвили больше других насекомых.

«Может я не достаточно времени просидела в коконе? Или нитка у паука была не того сорта? Наверное, мало листьев съела» - так утешала гусеница сама себя и, продолжая мечтать о полетах, она вновь принималась жевать.

К слову надо сказать, вкус листьев ей совсем не нравился. Пусть сочные и хрустящие, но какие-то пресные они были. Жуки посмеивались над ней, другие бабочки сочувственно махали крылышками и подробно рассказывали технику закукливания. Даже паук не разозлился, а предложил еще нитку из своих запасов.

Вся эта суета так достала бедную гусеницу, что она уползла на самую дальнюю ветку, и там предавалась своим размышлениям, не забывая при этом усиленно питаться.

И вот, когда все, наконец, позабыли о ней и оставили ее в покое со своими советами, поучениями и колкостями, у гусеницы появилось время подумать.

«Что я здесь делаю? Я ведь страшно боюсь высоты, и вкус этих листьев надоел до чертиков. Не стать мне бабочкой, вот чесслово, не стать». Какая-то мысль промелькнула в тот же момент, на минутку закрыв собой все остальные, как тучка, набежавшая на солнце. Гусеница вспомнила, что когда она спускалась с дерева, рассмотреть свое отражение, ей очень понравилось ползать по земле. Песок шуршал под брюшком, не было этой бесконечной и мучительной качки от ветра, и прохладный камешек, через который она перебиралась, приятно холодил тельце.

«А что если попробовать и снова слезть вниз?» - вопрос так смутил нашу гусеницу, что она даже перестала жевать. Долго размышлять ей не пришлось. Очередной порыв ветра качнул ветку, и гусеница плавно скатилась в траву.

Мимо пробегал озабоченный муравей и, не останавливаясь, бросил что-то колкое, из разряда: «рожденный ползать». Жук-короед забубнил очередную лекцию о пользе всего живого на земле. Вездесущие мухи вновь столпились над гусеницей и звенели наперебой смешные дразнилки.

Поднатужившись, гусеница приподняла голову на толстой неповоротливой шейке и высунула невесть откуда взявшийся язычок, чтобы подразнить их в ответ. Одна из мушек подлетела слишком близко и нечаянно прилипла к языку как раз в тот момент, когда гусеница захлопывала рот. Как ни странно вкус обидчицы понравился нашей «гусеничке» и она, не долго думая, вновь высунула язык и слизнула всю мушиную компанию. «Так-то лучше» - прошуршала она и поползла искать тот лежачий камень, что понравился ей в прошлый раз.

Через месяц ее было не узнать! Из толстой неповоротливой гусеницы она превратилась в гладкую коричнево-зеленую змейку с серыми пятнышками на гибком тельце. А на мушиной диете у нее отрос вполне приличный хвостик. Больше ей никто не досаждал с глупыми советами. Наша змейка лихо шуршала по песку, грелась на камушках в лучах солнца и надуманные мечты о полетах больше не посещали ее голову.